Та песня про Вивальди... Сегодня Сергей Никитин споет ее в память о Поле Мориа

Скончался Поль Мориа... Говорят, во Франции уход из жизни прекрасного композитора и дирижера не очень заметили. Такое случается - у себя на родине человек, что называется, не пророк, тогда как в остальном мире он кумир. Те же французы, например, морщат нос, когда речь заходит о Мирей Матье: это у нас публика считает ее великой певицей, достойной сцены и Большого театра, и Кремлевского дворца, а в Париже забыли, когда вошедшая в возраст мадемуазель последний раз пела в "Олимпии"... Примерно то же с Мориа. Нынешние французы изрядно удивляются, когда им рассказывают, что мелодия "Манчестер и Ливерпуль" в его обработке ежевечерне звучала в главной советской информационной программе "Время", сопровождая самую "смотрибельную" ее часть - прогноз погоды. Кстати, Поля с Мирей многое связывало. 5 лет знаменитый композитор и аранжировщик писал песни для звонкоголосой звезды. Сам он считал этот период одним из
наиболее плодотворных в своей жизни. А сравнивать было с чем - музыкант работал и с Далидой, и с Морисом Шевалье... Да для одного только Азнавура аранжировал
120 композиций! Именно Мориа, будучи во главе своего Большого струнного оркестра, впервые привез Мирей Матье на гастроли в Россию в 1967 году. Рассказывают, французы
произвели такое впечатление на лидера СССР Леонида Брежнева, что память об их выступлении сохранилась у генсека и через 11 лет. Когда оркестр и его
бессменный шеф вновь приехали в Москву, их приняли по высшему разряду: семь концертов в зале "Россия", обед лично с Леонидом Ильичом...
В те дни состоялась и еще одна встреча - менее шумная, но зато принесшая неожиданный творческий результат: Мориа случайно услышал песню Виктора Берковского и
Сергея Никитина "Под музыку Вивальди"... С тех пор эту мелодию в его исполнении знает весь мир.

Рассказывает Сергей Никитин:
- Мы с Татьяной (постоянным партнером по дуэту, а тогда и женой. - С.Б.) зашли в Центральный дом работников искусств. Оказалось, что сейчас сюда подъедут
музыканты оркестра Мориа - их тут кормили ужином. Работники ЦДРИ говорят нам: оставайтесь, ведь такой случай пообщаться... И мы остались. Нас попросили
что-нибудь спеть - мы исполнили несколько вещей, и первой была песня "Под музыку Вивальди". К нашему удивлению, Мориа на нее, что называется, "запал" -
попросил запись. На другой день мы пришли к нему в "Метрополь". Он живо интересовался - как мы живем, но представление о советских реалиях, видимо, имел
весьма слабое. Например, спрашивал, поем ли в ночных клубах (это в Москве-то в 1978 году!). Или - сколько дисков мы выпустили (к тому моменту - ни одного),
пишут ли о нас книги... А на прощание сказал: будете в Париже - приходите в гости. Мы вежливо поблагодарили, понимая, что вряд ли сможем воспользоваться его
любезностью.
Тем не менее воспользоваться довелось. Прежде всего он пригласил нас на свой концерт, на который мы и не надеялись попасть - все билеты были давно
распроданы. Вышло забавно: институт органический химии, где я тогда работал, послал группу сотрудников, в том числе меня, на овощную базу. Весь день мы
перебирали гнилую капусту. Вечером, все еще благоухая этой капустой, я зачем-то заглянул на работу - и там меня огорошили: куда ты пропал, тебя с утра
разыскивает по телефону Поль Мориа!.. Так мы стали его гостями в зале "Россия".
Вскоре Мориа прислал из Франции обещанный диск с его исполнением мелодии "Под музыку Вивальди". Правда, с первой попытки это ему не удалось - диск пропал
где-то на почте. Тогда он вручил пластинку надежному человеку, и уж тот передал ее нам в руки... Не говорю о том, что само собой Поль все тщательно оформил
через Всесоюзное агентство авторских прав, и к нам с Берковским потек какой-то ручеек отчислений.
А в 1988 году удалось побывать у Мориа в гостях. Мы были в Париже, набрались смелости, позвонили - и они с женой (она, кстати, участница французского
Сопротивления во время войны) устроили обед с вином из собственного винограда, выращенного в их поместье на юге Франции. Поль удивил меня скромностью,
сказав, что он - такой же музыкант, как и многие другие, просто ему повезло: рано, по сути еще в стенах Марсельской консерватории, смог собрать свой
джаз-оркестр, который быстро достиг успеха...
К оркестрантам он относился с огромным уважением. Причем утверждал, что если лучшие трубачи - мексиканцы, то лучшие струнники - русские, их и старался
набирать в свой коллектив. Вообще любил русскую музыку, особенно Рахманинова, Стравинского... Видел в их творчестве пример того, как популярную мелодию можно
обработать с высшим композиторским мастерством, с безупречным вкусом. И сам этим вкусом обладал. Некоторые снобы говорят про его вещи: ну это для
домохозяек... Я так не считаю. Мориа - большой композитор.
И знаете, в эти дни мне хочется чаще петь "Под музыку Вивальди". В память Берковского, которого уж год как нет. В память Мориа...
Газета "Труд"
№ 206 за 08.11.2006
Сергей Бирюков